Ирина Роднина: "Мои сны всегда сбываются"

Отечественная школа фигурного катания даровала миру не один десяток выдающихся спортсменов, чьи имена повергали соперников в трепет. Но Роднина у нас одна. И дело не только в том, что она - единственная из российских фигуристов удостоена трех золотых олимпийских медалей. Главное - она была символом советского спорта, своего рода талисманом. Каждый житель "единого и могучего", хоть чуть-чуть интересовавшийся фигурным катанием, знал: что бы ни произошло, Роднина не подведет. И она не подводила. Может быть, именно поэтому Ирину Константиновну помнят лучше, чем ее не менее выдающихся партнеров - Алексея Уланова (с ним Роднина выиграла Олимпиаду в Саппоро) и Александра Зайцева (чемпион Игр 1976 и 1980 годов).

В то же время, в последние годы про Роднину стали потихоньку забывать. По сути, в последний раз она громко напомнила о себе в 1995-м, когда ее чешские подопечные Радка Коваржикова и Рене Новотны выиграли чемпионат мира в парном катании. С тех пор великая спортсменка практически исчезла из поля зрения российских болельщиков: работа с американскими фигуристами второго, а то и десятого "эшелона" не способствует пристальному вниманию со стороны телевидения и крупнейших информагентств. Следующего "пришествия Родниной" пришлось ждать до ноября 2001 года. Правда, произошло это не совсем по ее воле. Скоропостижно скончалась близкая подруга Ирины Константиновны - Елена Черкасская, тренировавшая американскую одиночницу Анжелу Никодинов. И Роднина не смогла бросить осиротевшую в одночасье фигуристку.

Возвращение Родниной-тренера получилось триумфальным: на "Гран-при России" Анжела Никодинов выступила настолько здорово, что именно ее, а не Ирину Слуцкую, ряд специалистов назвал подлинной победительницей турнира. И вовсе непонятно было, кто из них более счастлив, - отлично откатавшая Анжела, или же Ирина Константиновна…

- Вам часто приходилось жалеть, что вы выбрали тренерскую профессию?
- Нет. Никогда.
- Это ведь каторжный труд…
- Я люблю тренерскую работу. Это своего рода счастье, потому что есть люди, которые катались на серьезном уровне, потом перешли на тренерскую работу и не любят ее! А мне нравится работать с фигуристами. Нравится учить их тому, что я люблю, находить что-то новое. И потом, это всегда работа с молодыми. Что, мне кажется, и нас, тренеров делает моложе.
- За столько-то лет вам фигурное катание не надоело? Всю жизнь на льду…
- Нет, не надоело. Потому что с каждым новым учеником (а, слава Богу, в Америке за день через мои руки проходит порядка 10-15 фигуристов) у тебя идет новый урок. И другое фигурное катание. Такой "калейдоскоп" по-своему интересен.
Зато мне не очень нравится - и я никогда к этому не стремилась - закулисное фигурное катание. И никогда я особенно этого не скрывала. Поэтому… пользуюсь некоторой нелюбовью со стороны "коллег по цеху".
- У вас часто возникает желание сделать из какой-нибудь из своих учениц себя?
- Нет, никогда. Не дай Бог! Зачем? Во-первых, - это не любить и не уважать себя. А во-вторых, - не уважать того, кто пришел у тебя брать уроки. В конце концов, подобное просто смешно: ничего ведь не повторяется. Это уже давным-давно доказано.
- Просто я иногда от тренеров слышу: вот, если бы ему мою голову…
- Ну… если бы, да кабы… И потом, я думаю, у упомянутого вами тренера в молодости то же самое было с головой… "Полное желе". Это вопрос возраста и жизненного опыта.
- Чем, по-вашему, отличается работа американского тренера от его российского коллеги?
- Принципиальное отличие таково: в Америке я пришла на лед и знаю, что меня с него никто не выгонит. Работаю спокойно. Когда я приехала по контракту в Лейк-Эрроухед (Lake Arrowhead) и впервые пришла на каток, то первым делом поинтересовалась у Кэрола Фрэнка, старшего тренера, - в какие часы и в какие дни я могу работать. Он на меня посмотрел, как на больную. Там нет такой грызни из-за льда, как у нас. Да, там есть часы для парников, для одиночного катания, для групп разного уровня мастерства. Но, чтобы меня, тренера, попросили уйти со льда? Чтобы мне бегать к какому-то руководству, выбивать кусок льда для тренировок?! А у нас в стране всю жизнь так было…
В Америке на меня никто не будет косо смотреть, если у меня, трехкратной олимпийской чемпионки, на льду - начинающий ученик, которого я учу делать перебежки. Это нормальный процесс. Там с такими же фигуристами-любителями работает любой тренер, - даже тот, который воспитал олимпийских чемпионов. В Америке нет "неперспективных". Там любой человек, что пришел на каток, - он пришел именно к тебе, брать у тебя уроки, за которые он тебе платит. Платит за твои знания.
И еще один очень важный момент: культура общения между тренером и фигуристом. Чтобы наставник хоть на кого-то из учеников голос повысил?! Когда я в первый раз приехала в Россию со своими американским детьми, они все время спрашивали меня: "А почему этот тренер кричит? Почему этот тренер кричит?" Я говорю: он переживает... И начинаю что-то объяснять…
Помню, когда я начала преподавать в Институте Физкультуры, я не могла поставить зачет многим студентам. Мне даже руководитель кафедры сказал: "Ира, ну так же нельзя! Мы, конечно, понимаем, что ты трехкратная…" Я отвечаю: дело же не в том, что я трехкратная. Наша работа - это педагогика. Мы должны очень лаконично и четко ребенку, спортсмену, объяснить, чего мы от него хотим. Значит, мы должны владеть не только профессией, но и языком. А когда тренер говорит спортсмену: "Ну, это самое, туда-сюда, поднял-опустил, вот это… Чего ты делаешь? Ты что, сдурел???"…
- Это называется: "Сказав: "…твою мать!", - я имел в виду совершенно другое!"
- Именно. И я, в основном, тогда снизила оценки за владение русским языком и за "владение предметом в языке" или "языком в предмете" - не знаю, как будет точнее.
- Замечено, что тренер, когда стоит у бортика, порой, будто гипнотизирует своего находящегося на льду ученика. Некоторые говорят, что вместе со своими воспитанниками катают программу…
- По поводу гипноза - я не уверена, а что касается "проката" - да, естественно, катаю программу вместе со своим учеником. Потому что любая программа - это совместное произведение - хореографа, спортсмена и тренера. Тем более, когда ты знаешь каждый ее шаг…
- А если фигурист, не дай Бог, падает…
- Конечно, больно. И физически, и психологически. Больно за ученика, больно, что это падение произошло. Но с другой стороны, падения - это тоже фигурное катание. Это тоже часть нашей работы.
- Великий баскетболист Станислав Еремин сказал как-то: "Я до сих пор ночами играю в баскетбол: раз шесть за ночь …" Вы часто катаетесь во сне?
- Я закончила в 80-м году (улыбается). Дело в том, что мне сны почти не снятся. Да, бывало, катала программу мысленно-зрительно, но это больше вопрос аутогенной тренировки. И перед соревнованиями подобное практически все делают. Но это не тот случай, когда ты катаешься во сне.
Правда, пару раз мне приснилось... Но в том-то и беда, что если мне приснится что-то, то оно сбывается. Накануне одного из чемпионатов мира, во сне я увидела, что у нас во время выступления останавливается музыка. И она на самом деле остановилась! И, слава Богу, что это мне "успело" присниться. Потому что, когда музыка отключилась не во сне, а наяву, я уже морально была к этому готова и мысленно проработала разные варианты.
- Никогда, наверное, не забуду: онемевший зал, и вы с Александром Зайцевым катаете программу в полнейшей тишине. Сюрреалистическая картина…
- В 80-м году мне несколько раз снилось, что я катаюсь, и у меня по телу струится кровь. А потом, когда Зайцев меня уронил с поддержки, и мы не смогли выступить на чемпионате мира, - это явилось ответом на мои сны. Поэтому, честно говоря, я боюсь, когда мне что-то снится. И даже гоню сны от себя.
- Долгие годы внимание большого числа людей по обе стороны океана занимало ваше соперничество с американским дуэтом Тай Бабилония - Рэнди Гарднер. Как, по-вашему, сейчас в фигурном катании есть противостояние подобного накала?
- Вы знаете, это ведь была не стычка соревнующихся спортсменов, - в принципе, мы никогда с ними не соревновались. Я имею в виду - с чисто технической точки зрения. Не случайно Тай мне даже в свое время подарила золотой значок - конек, на котором написано: "Мама". Потому что я им фактически подарила золотые медали чемпионата мира, когда была беременна и пропустила этот турнир. С Тай и Рэнди мы дружили и продолжаем дружить до сих пор. Мы никогда с ними не враждовали. Это была стычка двух систем, двух государств, во многом обусловленная вводом советских войск в Афганистан. Прошло 20 лет, и сейчас мы вместе с Америкой дружно боремся против Афганистана (смеется).
Мы тогда как раз попали на самый жуткий период холодной войны. И это была даже не борьба систем, - скорее, нечто большее. Особенно это проявилось в ходе финального хоккейного матча СССР - США на Играх в Лейк-Плэсиде. Это было ужасно. Вы даже себе представить не можете, что мы все пережили.
На той игре нас, болельщиков из СССР было - по пальцам пересчитать! Я сидела как раз в "группе олимпийского восторга" (Кобзон, Винокур - это самые большие "олимпийцы" в нашей стране. Ни один спортсмен не побывал на таком количестве Олимпиад, как они. Я это говорю специально с издевкой, потому что они не завоевывали это право и они не платили за путевки. Они просто присутствовали в команде. Кого они поддерживали, - я не знаю. На таких соревнованиях - не до их концертов. Может, быть, имели место какие-то "индивидуальные дружбы". Я знаю, что Винокур очень дружил с Харламовым). После финального матча начался кошмар. Я шла в олимпийской форме и первый раз в жизни (!) рукой закрывала советский герб. Меня все толкали и пинали. Я понимала, что не доберусь до стоянки олимпийских автобусов, - такой был пьяный азарт у публики. И хорошо, что рядом проезжал "рафик" итальянской команды, и Карло Фасси, увидев меня, буквально втянул туда.
А на следующий день, буквально та же самая публика была очень дружелюбна.
Я всегда говорила, что когда играют мужские команды - это война. Вообще, у мужчин иное восприятие соревнований. Особенно, в таких контактных видах спорта, как хоккей. И это была абсолютная война. А если учесть, что почти вся наша сборная состояла из офицеров Советской Армии...
- Насколько я помню, это была трагедия для всей нашей страны… Многие не без основания считают, что финал хоккейного турнира - это кульминация Олимпиады. Дескать, можно завоевать на Играх огромное количество "золота", но поражение в финале хоккейного турнира делает все эти победы никому не нужными, уводит их на второй план.
- Да, в свое время об этом и Саша Тихонов говорил: "Надо же, всю Олимпиаду испоганили!" А он в тот момент выиграл свое четвертое олимпийское "золото"… Так уж устроена наша страна: хоккей выиграл, хоккей проиграл. Хотя я всегда смеялась, когда они начинали что-то вякать: "Ребята, помолчите! Мы вдвоем с Зайцевым приносим точно такую же медаль, как и вся ваша орава!".
У нас же была такая система: хоккеисты проиграли, и сразу к ним в два раза больше заботы. Мне даже кто-то сказал: "Ира, ты испортила наше руководство. Надо раз выиграть, раз проиграть. Два раза выиграть - раз проиграть. А когда ты постоянно выигрываешь, чиновники к этому привыкают. А их нужно держать в напряжении..." Я думаю, именно поэтому президент Федерации фигурного катания России Валентин Николаевич Писеев ведет себя так хамски: мы все время выигрываем. Не тот, так другой. А выигрывает-то не чиновник, выигрывает спортсмен, который тренируется в достаточно тяжелых условиях. И тренеры, - которые работают в бесконечной борьбе за лед для тренировок.
- Вы работали с величайшими специалистами и фигуристами. Кто, по-вашему, сейчас является носителем того, не испорченного всеми сегодняшними закулисными дрязгами, тренерского искусства?
- Мне очень нравится Тамара Николаевна Москвина. На протяжении многих лет. Вы знаете, к чему я все это говорю... Вот работали Карло Фасси, Кэррол Фрэнк, у которых много раз в жизни интересы, ученики пересекались на соревнованиях. Были болезненные, конфликтные моменты. Но мы никогда на льду этого не чувствовали. Здесь же - если сегодня Тарасова не общается с Мишиным, мы это чувствуем за километр… А вот Тамара - она всегда подойдет и спросит твоего мнения, выскажет свое… Всегда с этим человеком приятно посоветоваться. Она настоящий профессионал в своем деле.
И еще в этом плане - для меня колоссальнейший пример - это Карло Фасси. Может, потому его ученики дважды потеряли олимпийские медали, что он не занимался "закулисными играми" и считал это ниже собственного достоинства - делом "профессионально нетактичным". Он говорил: "Моя работа - тренировать, учить фигурному катанию". А у нас в России тренер понимает свою работу как "доведение до результата".
- А кто из российских пар вам больше всего нравится?
- Бережная и Сихарулидзе. Очень легкая, элегантная пара, при этом - с хорошим техническим арсеналом и с интересными программами. Легкое, природное скольжение. Обаяние. Костюмы. Движения, музыка… Мне очень нравятся Маша Петрова и Алексей Тихонов. Другое дело, может быть, что в этой паре есть все, кроме полета.
Меня очень впечатлили китайцы: я видела их на турнире в Германии. Не могу сказать, что я в восторге от их программ. Но мне очень нравится, как они работают, как они совершенствуются. Китай - это очень молодая страна в фигурном катании. Они сейчас учатся пониманию парного, дуэтного катания. Ведь когда катаются два человека - они делают не параллельный набор элементов, а одно дело. Китайцы очень быстро учатся, они фантастически работоспособны. У нас, в Лейк-Эрроухеде много раз тренировались китайские фигуристы, и даже в ходу была такая шутка: "В том углу катка, где вы видите цемент, Лю Чен (первая чемпионка мира из Китая) учила тройной аксель"...
- Последним из отечественных фигуристов, кто мог бы повторить ваш рекорд - три "золота" на Играх - был Артур Дмитриев, но ему не хватило всего чуть-чуть: на его счету две золотые и одна серебряная медаль. Способен ли хоть кто-нибудь в ближайшее время повторить ваше достижение?
- Думаю, что нет. И не только кто-либо из россиян, но и вообще в мире. Это очень тяжело. Я даже не знаю, как я сама смогла это сделать.
Если говорить об Артуре - он особая личность. Да, ему несколько повезло, что в тот период Игры проводились раз в два года. Но с другой стороны - по катанию - я считаю, что он выиграл три олимпийских золота. Потому что в Лиллехаммере, где Артур с Натальей Мишкутенок получили "серебро", - и в короткой, и в произвольной программе они были лучшими. И если в Нагано-98 судьи не побоялись признать победу Артура, то в Лиллехаммере-94 у них на это не хватило духу.